Наши собаки едят корма супер-премиум класса Belcando!
От первого лица — рассказывает основатель фонда «Будем Жить!» Пушкарева Дарья.
Если собака встает на лапы вновь из полного или частичного паралича – это во многом заслуга самой собаки. Организм собаки или имеет, или не имеет потенциала к восстановлению, и зачастую можно с первого взгляда на спинальника сказать, есть ли шанс выработать у него спинальную походку. Но, конечно, бывают исключительные случаи, когда даже специалисты ставят крест на будущем животного, а оно вдруг проявляет недюжинные способности к восстановлению и огромную тягу к полноценной жизни.
Отталкиваюсь от своего опыта. Мы видели и ухаживали за собаками с различными заболеваниями опорно-двигательного аппарата, травмами позвоночника, инсультниками. Я интересовалась всеми случаями выхаживания таких собак в других семьях или приютах, о которых узнавала через других людей, чтобы создать свою собственную, хотя бы приблизительную статистику и сделать выводы.
Вывод первый – если у животного перелом позвоночника с разрывом спинного мозга или другая подобная тяжелая травма, требующая оперативного вмешательства, то оно должно быть незамедлительным. Если в первые сутки после случившегося собака не оказалась на операционном столе, то все последующие попытки некоторых врачей убедить в том, что «даже после месячного промедления можно что-то сделать, но шансы, сами понимаете, 50 на 50» — это выкачивание денег. Любой грамотный и честный специалист подтвердит – после травмы позвоночника на его сбор есть сутки. И даже тогда шансы не сто процентные, потому что и травмы случаются очень разные. А по прошествии недели, месяца, года – никакие операции не нужны, не мучайте питомцев наркозом и процедурами. Даже если в лапах есть чувствительность – это ни-че-го не значит! У всех наших спинальников есть чувствительность в лапах. От нее не зависит возможность собаки держать спину и нормально передвигаться.
Однако бывают такие случаи, когда собака может восстановиться частично или полностью. Например – после инсульта.
Счастливые истории полного восстановления из вегетативного состояния после обрушившегося на собаку инсульта я раньше наблюдала только на сайтах зарубежных центров реабилитации. По видео с этих сайтов и крупицам информации мы учились делать что-то сами. Но даже когда смотришь подряд десяток видео до и после, порой кажется, что все это сказки и такого не бывает – именно так мне думалось до нашей Вихрицы .
Вихра – русская псовая борзая, подошедшая по возрасту к черте ветеранов. У нее была в меру активная жизнь без серьезных нагрузок и хорошее здоровье, однако она всегда отличалась очень подвижной психикой. Если охарактеризовать одним словом – истеричка 🙂 Даже банальную прививку сделать ей представлялось огромной проблемой, потому что при виде шприца Вихрица всегда начинала орать, убегать, брыкаться и кусаться, а уж как выкручивалась, даже если ее четверо держали!
И вот однажды, без каких-либо на то предпосылок, у нее случился паралич гортани. Мы так и не узнали, что послужило первопричиной – паралич гортани напугал ее и спровоцировал инсульт или же Вихру охватил инсульт с последующим параличом гортани – нам этого доктора не разъяснили, да они и сами не поняли. Так или иначе, одновременно с параличом гортани у Вихры отказали задние лапы. Когда она приехала в клинику и собаку положили на кислород, шел отказ и передних лап. Выдали нам домой Вихру уже в полном параличе. Две первые недели я проводила всю терапию, прописываемую при инсультах, и этой схемой до Вихры я поднимала абсолютно всех собак. По моему опыту, если у пожилой собаки случается инсульт, она теряет возможность ориентации в пространстве и подвижности на сутки-двое, но затем начинает потихонечку возвращаться к жизни. Безусловно, остаются какие-то последствия – голова набок, частичная слепота – не без того. Но через неделю собака точно ходит, даже пусть и держится на лапах не твердо. Что до Вихрицы – прошло две недели, а мы видели только регресс. Если сначала она еще могла поднимать голову и есть, то через несколько дней она впала в полное вегетативное состояние, и я кормила и даже поила ее только из шприца. Взгляд потускнел, и Вихра была уже где-то в вечности, как всем тогда казалось. Врачи говорили, что она угасает, и шансов даже на продление жизни в параличе – никаких. И я уж было начала прощаться с ней.
Однако шло время, а Вихра продолжала жить. Она начала неуверенно поднимать голову и есть сама через несколько недель, и я была ужасно удивлена этим переменам. Безусловно, все, что необходимо делать для лежачих собак, делалось и для нее – противопролежневый матрас, регулярные переворачивания с боку на бок. Думаю, эти переворачивания очень сильно ее бесили, потому что Вихра, как мы помним, никаких манипуляций над собой не терпит. Во время переворачиваний она начинала попытки напрячь мышцы – и это шло ей на пользу.
Со временем она научилась держать голову. Все мышцы на ее теле полностью атрофировались. Были только кожа да кости без мышечной прослойки. Тем не менее, она начала пытаться шевелить передними лапами, сама. И тогда настало наше время как-то помогать ей в ее тяге к восстановлению.
Скажу сразу – никто из нас не верил в то, что она восстановится. Мы видели ее тонкие лапы без мышц и невозможно было уложить в голове, что они когда-то смогут поднять и удержать ее огромное тело (русская псовая борзая – собака крупного размера). Но ведь можно делать, не веря в успех ))) Главное – делать. Я начала с массажа. Основной задачей было восстановить сгибательно-разгибательную функцию, потому единственным упражнением являлось такое: берем лапу за пальчик и тянем на себя до тех пор, пока не почувствуем сопротивление. Если собака начинает оттягивать лапу обратно на себя – это отлично! Второе упражнение: берется лапа и начинается сгибание-разгибание во всех суставах – пясть, локти, плечо. И на задние лапы оба эти упражнения также распространяются.
У Вихры, с ее характером, был дополнительный стимул работать – она не хотела терпеть прикосновения и уж тем более упражнения, и отдергивала лапы с огромным энтузиазмом.
Параллельно лапам мы развивали мускулатуру шеи и гибкость, это было очень просто: нужно просто начинать что-то делать с ее задней частью – тогда Вихра обязательно выбешивалась, извивалась, пыталась дотянуться до меня, чтобы укусить, и тем самым тренировала себя сама.
Укреплять мышцы передних лап очень помогли жевательные долгоиграющие предметы – оленьи рога, кости и особенно – говяжьи хвосты. В первый раз их нам подарили, и я решила отдать Вихре один для ее удовольствия. Именно тогда я поняла, как нужно наращивать мышцу на ее передних лапах – ведь она пыталась удержать лакомство лапами, чтобы было удобно обгладывать, и мы получили пользу и наслаждение в одном флаконе.
Затем Вихра научилась переворачиваться через спину. На тот момент у нее уже хорошо чувствовались передние лапы, и она могла их вытягивать, сгибать, отдергивать; они отлично выглядели – то есть выглядели живыми.
Пришло время учить ее сидеть. Тут главную роль опять сыграла любовь к лакомствам – я перестала ставить миску перед ней, а заходила к ней с миской в руках и предлагала Вихре тянуться вверх. Так, потихоньку, Вихра начала ставить передние лапы на пол и практически садиться. Ела она тоже из этого полу-сидячего положения.
И даже тогда, когда она научилась сидеть и ползком перебираться через всю комнату, я не верила в то, что дальше будет лучше. Я думала – это все, на что мы могли надеяться, и это – огромное счастье и невероятное чудо.
Однако с учетом многочисленных моих «дразнилок» — когда я подходила к ней сзади и делала вид, что хочу перевернуть или расчесать хвост или тому подобное – Вихра запустила задние лапы тоже. Безусловно, если бы у нее в организме не шел процесс восстановления, никакие мои «дразнилки» не спровоцировали бы его. Но процесс потихоньку шел, и нашей задачей было поддерживать его и не дать остановиться.
Поначалу Вихра делала задними лапами пару небольших толчков, не разгибая их. Получался такой огромный заяц. Прыг-прыг – передышка в несколько минут. Затем снова прыг-прыг. Очень хорошо на этом этапе работали собаки-компаньоны, которые провоцировали ее двигаться: они выбегали вместе с ней на выгул, играли рядом с ней – а характер Вихры подразумевает большую склонность к играм. Она всегда была зажигалкой, мгновенно переключалась с нулевой скорости на сверхзвуковую, и ее тяга поиграть с другими заставляла активнее работать задними лапами.
Через полгода после инсульта и полного паралича Вихра встала не все четыре лапы и могла пересечь огромную территорию выгула с несколькими передышками, пешком. У нее тряслись все конечности, дыхание было тяжелым, и она подолгу собиралась с силами, лежа на сене, прежде, чем сделать очередной марш-бросок. Тут уже от нас не требовалось ничего дополнительного – только следить за тем, чтобы она не отморозила себе ничего, и за тем, чтобы нагрузка не оказалась слишком сильной, потому что риск повторного инсульта очень нас пугал (и пугает). Даже когда Вихра впервые влезла на высокий парапет, и я похвасталась этим мужу, он сказал, что пока рановато допускать ее до таких нагрузок. Таким образом, иногда нужно не педалировать процесс, а немного его приостановить. Все должно идти постепенно, хотя, безусловно, если достигнуты невероятные результаты, уже появился азарт и хочется видеть все больший и больший прогресс. Нужно уметь сдерживать себя, чтобы не навредить.
В случае Вихры мы не использовали совершенно никаких дополнительных средств реабилитации, хотя их арсенал у нас имеется в достатке: мячи, беговая дорожка, бассейн, аппараты для физиотерапии, квадро-инвалидная коляска. Все это есть. Но даже одна-единственная попытка поставить ее на коляску была настолько провальной, что мы поняли – это не ее вариант. На коляске Вихра начала биться в настоящей истерике, и мы поскорее сняли ее, так как подумали, что сейчас ее снова инсульт прихватит. Эта собака очень нервно относилась к абсолютно всем манипуляциям вокруг ее персоны, и подключить что-то особенное к ее восстановлению было невозможным.
Сегодня Вихра сделала первые попытки бегать. Ее спина распрямилась, лапы практически перестали дрожать. Она маневрирует, делает резкие повороты и, надеюсь, к лету действительно заново научится переключать скорости.
Совсем другая история была с Героем .
Герой – абсолютный спинальник в классическом понимании проблемы: прямо в середине его позвоночника, в спинном мозгу находится пуля. Его мочеиспускание и дефекация непроизвольные, а задние лапы – при рабочих передних – когда он к нам приехал, находились в гипертонусе: одна была скрючена и поджата под пузо, а вторая, напротив, как палка вытянута и не сгибалась. Ползал Герой исключительно на попе, не задействуя задние лапы вовсе. Имел огромные пролежни как следствие способа своего образа перемещения.
На Герое я испробовала практически весь набор упражнений, которые знала. Началось все, как обычно, с массажа – мы научились одну лапу сгибать, а вторую – разгибать. Я ставила Героя на три лапы (та, что была под брюхом, оказалась сильно атрофичной и вообще не участвовала по первости в активной жизни) и удерживала его, пока он пытался завалиться то в одну, то в другую сторону. Когда мы научились таким образом стоять, нужно было начать разрабатывать четвертую лапу, с которой возникли большие проблемы: она оказалась вдвое тоньше, чем полагалось, с усохшими пальчиками, давненько не касавшимися никакой поверхности.
Вот тогда началось упражнение на балансировочном снаряде-тарелке . Это надутая плоская резиновая тарелка с бугристой поверхностью. Пока Герой ел, я подставляла эту тарелку под его задние лапы, но, так как он хотел пользоваться только той лапой, которая не была атрофичной, мне приходилось эту более-менее чувствительную лапу брать в руку и отнимать от поверхности тарелки. Тогда Герой терял равновесие и от безысходности включал в работу атрофичную лапу. Мы довольно долго мучили его этим занятием – каждое кормление происходило на этой тарелке. Передние лапы на полу, одна задняя – у меня в руке, а вторая – на поверхности балансировочного снаряда.
Затем начали ходить. Ходить нужно было по максимально разнообразным ландшафтам, но таким, за которые удобно зацепиться – то есть кафель, линолеум и гладкие поверхности мы для начала исключили. Гуляли по песку, траве, щебню, доскам. И чем выше была трава, чем разнообразнее был ландшафт – тем лучше. Герой учился чувствовать лапами землю, ловить равновесие. Я гуляю его на поводке и всегда предлагаю преодолеть какое-то препятствие: если можно пройти прямо или перепрыгнуть через лежащие на земле доски, то мы выбирали второе.
Мы говорим о формировании спинальной походки. Это походка на рефлексах, она вся кривая и косая, но с задействованием всех лап собаки. Герой мог и тогда, и сейчас заваливаться вбок, падать на попу, но он шел, несмотря на эти трудности, и продолжает ходить до сих пор.
После того, как мы освоили «уличные» поверхности, подошло время работать над более сложными – в доме. К тому моменту чувствительность обеих задних лап Героя была настолько хороша, что он сам учился держать равновесие на кафеле и линолеуме. Получалось не сразу – для этого нужны хорошие мышцы – но в результате все удалось.
У Героя есть большой минус – он сильная бояка. Вот в любую клинику приезжаешь с гордостью, думая, что сейчас выйдет из машины спинальник, который заново научился ходить – а он в ответ скрючивается весь, глаза пучит, трясется, одна лапа снова под брюхом, другая – вновь как палка. А ведь в машину сажали пса, скакавшего к ней чуть ли не вприпрыжку. Потому для врачей в клинике я всегда записывала видео, чтобы поверили, что Герой умеет-таки ходить 🙂
Из важного: ему абсолютно не подошел способ развития спинальной походки при помощи двухколесной инвалидной коляски. Некоторые врачи рекомендуют это упражнение, некоторые – отговаривают, и я нахожусь на стороне мнения последних. Если собаку ставить на коляску, ее задние лапы поддерживаются в паху перекрестными стропами. Лапы при такой поддержке расслабляются и не хотят работать – зачем, если их и так «носят» колеса? Когда мы поставили Героя, экспериментально, на двухколеску, он просто стоял на ней – и ни с места. А когда начали принудительно водить, то задние его лапы попросту выключились из процесса. Их и так все устраивало на коляске, и не было стимула передвигать ими совсем. Так что коляску в качестве тренажера для формирования спинальной ходьбы я не рекомендую.
Что мы еще используем? Препарат «Прозерин». Это рецептурное лекарство, которое часто назначают при параличах и для восстановления нервной деятельности. На Вихрице я его не применяла! – она не давала себя уколоть. На Герое я использовала его в самом начале, когда нужно было убрать гипер-тонус задних лап, и препарат показал себя отлично. Также я использовала «Прозерин» в случае, когда у пса свело переднюю лапу (пальцы сжало в кулачок, это было защемление нерва) – через два дня все прошло. И аккуратно, курсами делаю инъекции Флер, за сохранение подвижности которой я борюсь каждый день. Тоже помогает.
Чего бы нам хотелось? – нам бы хотелось аква-беговой дрожки. Это очень дорогая вещь, она стоит как наш один корпус, 700 тысяч рублей. Но именно она всегда является главным и первостепенным, с чего за рубежом начинают процесс восстановления потерявшей подвижность собаки. Никогда простой бассейн или обычная беговая дорожка не заменят чудесных свойств аква. Не знаю, может быть, когда мы достроим наш четвертый корпус, будет смысл копить на это удовольствие?
PS Ссылки на интересные видео по реабилитации собак за рубежом:
Что мы еще используем? Препарат «Прозерин». Это рецептурное лекарство, которое часто назначают при параличах и для восстановления нервной деятельности. На Вихрице я его не применяла! – она не давала себя уколоть. На Герое я использовала его в самом начале, когда нужно было убрать гипер-тонус задних лап, и препарат показал себя отлично. Также я использовала «Прозерин» в случае, когда у пса свело переднюю лапу (пальцы сжало в кулачок, это было защемление нерва) – через два дня все прошло. И аккуратно, курсами делаю инъекции Флер, за сохранение подвижности которой я борюсь каждый день. Тоже помогает.
Кроме того, о лечении БМПД часто говорят в разрезе исключительно очень сложных и очень дорогих процедур, узнав о которых, иногда владельцы заболевших животных не идут в ветеринарную клинику вообще, теряя время и упуская возможность более простой и бюджетной терапии, или вовсе отказываются от своих питомцев, прося врача об эвтаназии пациента. На самом деле, во-первых, есть варианты, а во-вторых, нет ничего плохого в том, чтобы сказать доктору «мы ограничены в средствах, давайте попробуем бюджетное лечение».
Именно это произошло с ши-тцу Майклом, снимки и видео которого используются в этой статье для наглядной иллюстрации. Владельцы Майкла слишком поздно обратились в ветеринарную клинику за лечением (несколько недель наблюдали за тем, как их пёс сначала испытывал боль, а потом перестал ходить). А узнав о том, что на такой запущенной стадии развития БМПД уже необходимо хирургическое вмешательство, и поняв, что у них нет на это средств, Майкла бросили в нашей клинике (надо признать, что с тяжёлой душой и сильными переживаниями). Обратись эти люди к неврологу на несколько недель раньше, могли бы отделаться бюджетным консервативным (не хирургическим) лечением.
Итак, если Вы владелец собаки хондродистрофичной породы (таксы, вельш-корги, бульдога, мопса, бигля, бассет-хаунда, спаниеля, пекинеса, пуделя, ши-тцу и их метисов),
или если вашему питомцу уже поставили диагноз «болезнь межпозвонковых дисков/дископатия»,
или если вы заметили у своего домашнего животного симптомы этого заболевания (собака кричит от боли, у собаки отказали задние лапы, или у неё просто на Ваш взгляд что-то болит, снизилась активность, перестала запрыгивать на любимый диван, с большим трудом преодолевает лестницы, много лежит, не даёт дотрагиваться до спины, живота) — Вам стоит прочитать эту статью, чтобы лучше понять суть заболевания, механизмы его развития и механизмы его лечения.
Если Вы владелец беспородной собаки или собаки любой другой породы, знание о дископатии тоже не будет лишним, ведь хондродистрофичные породы собак отличаются от всех остальных только тем, что у первых дегенерация диска (патологическое изменение диска) происходит быстрее, в любом возрасте и из-за породной предрасположенности, но эти изменения могут произойти у любой другой собаки из-за возрастных изменений или аномально высокой нагрузки.
Болезнь дисков — относительно новое название данной патологии, известной в ветеринарии больше столетия. Это не самая удачная калька с английского языка: Болезнь МежПозвонковых Дисков — БМПД (InterVertebral Disk Disease — IVDD). Болезнь, конечно, не диска, а всей собаки целиком, но большинство практикующих ветеринарных неврологов считают наиболее правильным использовать этот термин, как наиболее точно отражающий суть заболевания: специфические изменения в структуре межпозвонкового диска, которые могут приводить (а могут и не приводить) к нарушению работы спинного мозга.
Дископатия — более старый (а по мнению некоторых практиков — устаревший) термин, в целом, означающий ровно то же самое, ведь патия = болезнь.
В обиходе и в литературе также нередко встречается название «грыжа межпозвоночного диска у собаки» — в современной классификации неврологических заболеваний этот термин не рекомендуется использовать, он неверно описывает суть и патофизиологию процесса.
Категорически неверно именовать это заболевание «защемлением нерва» и тем более «защемлением диска».
Иногда люди говорят «болезнь межпозвоночных дисков» вместо «межпозвонковых», что веселит врачей, ведь диски между позвонками, а не между позвоночниками (позвоночник вообще в норме у особи всего один).
Понимание сути этого заболевания (как и почему развивается болезнь дисков) невозможно без хотя бы поверхностного представления об анатомии позвоночного столба и спинного мозга собаки.
Позвоночник состоит из отдельных позвонков, между которыми расположены так называемые хрящевые «прокладки» — это и есть диски. Диски расположены на протяжении всего позвоночника, между каждыми позвонками, за исключением пространства между первым и вторым шейными позвонками и позвонками крестца (там они срослись в единую кость). Диски есть даже между позвонками хвоста, и в хвосте тоже может развиться дископатия, но так как в этом отделе болезнь диска не приводит к нарушению здоровья животного (потому что там нет спинного мозга), самостоятельной медицинской проблемой БМПД хвоста не будет являться.
Основная функция межпозвонковых дисков — работать в качестве эластичного амортизирующего элемента между позвонками, гасить удары и нагрузки позвоночника. Очень грубо говоря — чтобы спина была гибкой, эластичной и могла выносить нагрузки, а не «набором костей», с которым при любом повороте или наклоне останешься парализованным инвалидом.
Сам диск, несмотря на свою упругость, очень прочный, практически как кость.
Анатомически диск состоит из гелеподобного ядра и фиброзного кольца-оболочки.
Спинной мозг находится внутри костного канала, образованного отростками позвонков, и покрыт защитными оболочками.
Из спинного мозга в пространстве между двумя смежными позвонками с каждой стороны выходят крупные спинномозговые нервы, в составе которых двигательные и чувствительные нервные волокна.
Любое сдавливание оболочек или корешков спинномозговых нервов вызывает сильную боль, а сдавливание самого спинного мозга вызывает повреждение сначала чувствительных, а затем и двигательных нервных волокон.
Так что же может случиться с дисками между позвонками, что они начнут сдавливать спинномозговые нервы или сам спинной мозг?
Различают три формы дископатии (три варианта того, как и почему диск может «заболеть»):
— БМПД тип 1
этот тип заболевания характеризуется разрывом кольца-оболочки диска и выходом в позвоночный канал (тот, в котором спинной мозг) изменённого содержимого гелеподобного ядра этого диска.
Подобный тип развития заболевания свойственен собакам хондродистрофических пород, у которых имеется предрасположенность к раннему «старению», обезвоживанию и обызвествлению ядра межпозвонкового диска.
Заболевание проявляется у животных молодого и среднего возраста, как правило, остро — симптомы развиваются в течение 1–5 дней.
Спинной мозг может поражаться как непосредственно на уровне того спинномозгового диска, в котором произошли изменения, так и над соседними позвонками, так как ядро диска «вытекает» и в случайном порядке распределяется по позвоночному каналу.
У ши-тцу Майла, героя иллюстраций этой статьи, дископатия 1 типа;
— БМПД тип 2
для дископатии 2 типа характерно выпячивание фиброзного кольца-оболочки диска в позвоночный канал (в котором спинной мозг), иногда с выдавливанием через трещины кольца частей ядра диска. Развитие болезни этого типа обусловлено возрастной дегенерацией межпозвонкового диска. В основном подобный тип свойственен нехондродистрофическим породам собак (то есть абсолютно всем собакам с любой другой породой и беспородным) и котикам — жирным и мордатым (у тех редких кошек, кто заболевает дископатией, чаще встречается 2 тип). Проявляется хронически с постепенным нарастанием неврологических симптомов.
Хотя БМПД 2 типа может встречаться у собак любых пород, наиболее предрасположенными считаются немецкие овчарки, лабрадоры, доберманы, ротвейлеры.
Заболевание, как правило, проявляется у возрастных животных. Спинной мозг сдавливается непосредственно на уровне над межпозвонковым диском. Очень часто протрузии (вдавления диска) бывают множественными, то есть, одновременно многие диски между разными позвонками потерпели патологические изменения;
— БМПД тип 3
этот тип заболевания встречается редко, как у хондродистрофических, так и у нехондродистрофических пород собак, преимущественно у молодых животных.
Как правило, симптомы возникают резко после аномально высокой нагрузки, фиброзное кольцо диска рвется и ядро или его часть с большой скоростью «выстреливается» в позвоночный канал (в котором спинной мозг), что приводит к сильнейшему сдавливанию, отеку или разрыву спинного мозга, из-за чего паралич возникает остро. Этот тип дископатии чаще имеет неблагоприятный прогноз.
Симптомы, возникающие при болезни дисков связаны с компрессией (сдавливанием) спинного мозга измененным межпозвонковым диском.
Симптоматика и степень неврологического дефицита напрямую зависят от того, насколько сильно и «глубоко» поражен спинной мозг.
Кроме того, хоть чаще всего болезнь диска и развивается в грудо-поясничном отделе, она может развиться и в шее, и в пояснично-крестцовомотделе, что тоже будет влиять на симптомы (при поражении спинного мозга на уровне шеи парализует все 4 лапки, а не только задние).
1 степень неврологического дефицита (НД) проявляется в том, что собака испытывает боль, походка становится скованной, собака отказывается от типичных двигательных реакций — прыжков, бега, не хочет подниматься по лестнице.
2 степень НД проявляется более выраженным снижением проприорецепции (заметно, что собака слегка подволакивает тазовые конечности, не осознавая или долго осознавая их положение в пространстве) при том, что самостоятельное передвижение возможно. Признаки болезненности могут отсутствовать.
3 степень НД: тазовые (или и тазовые, и грудные, если сдавливание спинного мозга произошло в шейном отделе) конечности парализованы, но собака осознанно контролирует мочеиспускание. Сохранена глубокая болевая чувствительность — собака отвечает на сильный болевой стимул (сильное сдавливание пальца парализованной конечности зажимом) попыткой обернуться, укусить, облизыванием губ или любой другой осознанной реакцией (НЕ отдергиванием конечности — это сгибательный рефлекс, не имеющий отношение к оценке глубокой болевой чувствительности, собака может не чувствовать лапу и одёргивать её).
4 степень НД: парез (паралич) конечностей с сохранением глубокой болевой чувствительности, но без контроля мочеиспускания. Мочевой пузырь может опорожняться после переполнения самостоятельно, но собака не может сознательно управлять сфинктером мочевого пузыря (то есть, совершать мочеиспускание столько раз в день, и в тех обстоятельствах — на прогулке, на пеленку — как это было до болезни).
5 степень НД: паралич, сопровождающийся отсутствием глубокой болевой чувствительности и отсутствием контроля за кишечником и мочевым пузырем (первые 24 часа от начала симптомов).
6 степень НД: аналогично 5 степени, но прошло более 24 часов.
Майкла доставили в клинику с 3–4 степенью неврологического дефицита, однако во время его нахождения в клинике, в течение дня его состояние усугубилось до 5 степени неврологического дефицита, пока врачи решали эвтаназировать ли брошенное животное — на первичном осмотре глубокая болевая чувствительность присутствовала, к концу дня исчезла, из-за чего силами неравнодушных сотрудников клиники было организовано срочное МРТ для проведения не менее срочной хирургической операции.
Предварительный диагноз ставится на основании неврологического осмотра и сбора анамнеза.
Ветеринарный врач-невролог во время осмотра определяет степень неврологического дефицита и уровень повреждения, то есть, отвечает на вопрос — проводимость на уровне каких сегментов спинного мозга нарушена и насколько сильно, глубоко.
Дальнейшая диагностика заключается в методах нейровизуализации: это МРТ соответствующего участка спинного мозга или, в том случае если это исследование недоступно, миелография (миелография — это введение рентгеноконтрастного вещества под твердую оболочку спинного мозга, после которого на обычном рентгене становятся видны контуры спинного мозга (без контрастирования и спинной мозг, и межпозвонковые диски прозрачны для рентгеновских лучей), за счет чего можно видеть участки деформации, сдавливания или разрушения спинного мозга).
Благодаря данным исследованиям можно точно узнать, какой именно диск поврежден и определить место оперативного вмешательства в случае его необходимости.
Неврологический осмотр стоит во главе диагностики (нужен раньше МРТ и тем более раньше операции) не просто так, а потому, что заболеваний, которые со стороны могут выглядеть похожими на болезнь диска — много, некоторые из похожих по проявлениям диагнозов на МРТ будут не видны, или наоборот могут обнаружить множество патологий, не все из которых будут клинически значимыми, и понять какая из них является причиной заболевания сейчас, а какая у животного хронически и не мешает ему — сложно, ну и проводить операцию нужно знать где, чтобы не резать весь позвоночник в поисках проблемы.
К сожалению, в России мало узкопрофильных хороших неврологов. Во многих городах нашей большой страны такого специалиста может не быть вовсе, и это грустно, но это реальность, с которой можно либо смириться, либо бороться, создавая спрос (если многим хозяевам животных понадобится ветеринарный невролог где-нибудь в Новокузнецке, вероятно, когда-нибудь, какой-нибудь ветеринарный врач в Новокузнецке решит получить эту специальность).
Лечение зависит от степени неврологического дефицита.
Если речь идет о начальных стадиях, когда у собаки есть только боль и умеренные нарушения движений, применяют консервативные (нехирургические) методы — назначают обезболивающие и противовоспалительные препараты, строгий покой (ограничение движений) с помощью клеточного содержания на срок не менее 3-х недель. Точная локализация поражения (данные МРТ, КТ или миелографии) для назначения консервативной терапии не требуется.
В случае, если двигательная активность нарушена умеренно, ПРАВИЛЬНОЕ консервативное лечение НЕ УСТУПАЕТ по эффективности хирургическому.
Это значит, что если хозяин собаки, у которой появились боль и нарушения движений из-за болезни дисков, обратиться к ветеринарному врачу СРАЗУ, а не будет ждать несколько дней/недель «а вдруг оно само пройдёт» (или бояться, что назначат дорогую операцию, поэтому лучше вообще не ходить никуда), то есть большая вероятность того, что ему с питомцем удастся отделаться лишь таблетками и клеткой.
Запас возможностей организма для восстановления спинного мозга очень высок. Необходимо только дать шанс организму запустить эти механизмы. Здесь отлично работает аналогия с перетянутым пальцем:
если сильно перетянуть палец веревкой, то он со временем опухнет и перестанет чувствовать, если верёвку убрать — кровообращение восстановится, чувствительность вернётся сразу после мурашек (покалывания). А если верёвку достаточно долго не снимать, то палец «умрёт», и даже после снятия верёвки через 2 недели палец не оживёт, он будет уже мёртвой некрозной тканью. Так вот, болезнь межпозвонковых дисков — это «верёвка» на спинном мозге собаки, а хозяин заболевшего питомца либо как можно скорее доставит животное к врачу, чтобы «снять верёвку», либо будет смотреть как «палец» (спинной мозг) умирает.
Немного о клеточном содержании:
ограничение подвижности, и это не «а он у нас и так не бегает», а СТРОЖАЙШИЙ ПОКОЙ!
Не бегать. Не ходить. На прогулку перемещаться на руках/очень медленным шагом с поддержкой под грудь и под живот. 24 часа в сутки находиться в клетке, где нельзя совершить резкий разворот, нельзя встать на задние лапы и нельзя уйти с мягкой упругой подстилки. Только в случае ограничения подвижности эффективны препараты, направленные на снятие отека и воспаления, в противном случае — они даже вредны, так как убирают физиологический защитный механизм боли, который снижает желание собаки двигаться (если давать собаке эти препараты и не запирать ее в клетку, то препараты снимут боль, и во время активности она «добьет» свой межпозвонковый диск и спинной мозг).
Часто противовоспалительной терапии и строгого клеточного содержания бывает достаточно, чтобы предотвратить дальнейшее развитие заболевания и избавить собаку от боли на срок от нескольких месяцев до нескольких лет, а при некотором везении — навсегда. Однако, нужно понимать, что исчезновение симптомов не означает, что собака поправилась — если межпозвонковые диски изменились, их «оздоровление» уже не произойдет.
Если после периода клеточного покоя у собаки возникает рецидив симптомов заболевания, проводится диагностика для локализации поражения (МРТ) и хирургическое лечение.
Если степень дефицита выше второй (животное не может ходить) то, как правило, симптоматического лечения недостаточно, необходимо как можно скорее устранить причину компрессии (сдавления) спинного мозга, чтобы предотвратить повреждение глубоких структур спинного мозга и необратимые изменения в нем.
Но даже в этом случае консервативное лечение может применяться: эффективность ниже, по сравнению с хирургией, однако статистически есть 50% шанс на успех, а это, согласитесь, больше нуля.
Тема стоимости лечения — щепетильная. Хирургическое лечение стоит дорого, и должно проводиться экстренно, что может быть очень серьезной финансовой нагрузкой на владельца.
Обсуждать варианты лечения с врачом — нормально. И нормально выбрать консервативный вариант лечения (таблетки и клетку), ведь 50% успешности такой терапии — хорошая перспектива, а в случае неудачи всё ещё можно будет провести операцию потом (скопив на неё средства), но с пониманием того, что «потом» может не быть и прогноз при оперативном лечении тем лучше, чем раньше проведена операция.
У многих людей нет возможности оплатить дорогостоящее лечение животного сиюминутно (чего уж там, у многих людей нет возможности оплатить дорогостоящее лечение себя), но своевременно обратиться к врачу (сегодня, а не через 2 недели), попытаться сделать хоть что-то или в крайнем случае узнать, как правильно ухаживать за парализованной собакой — может каждый.
Лечение ши-тцу Майкла оказалось возможным только благодаря материальной поддержке как сотрудников нашего Ветеринарного центра «Зоостатус», так и читателей блога о спасении домашних животных менеджера «Зоостатуса» Никиты Сенаторова — Сериал «Buffy Day» ( https://vk.com/series_buffy_day , в Сериале можно прочитать лирическую (не медицинскую) сторону истории Майла и по хештегу #сериал_баффидэй_Майкл наблюдать за новостями из его новой домашней жизни).
Операция, которую проводят для обеспечения декомпрессии, называется ламинэктомия и заключается в частичном удалении дужки позвонка над местом смещения межпозвонкового диска и извлечении дискового вещества из позвоночного канала.
Удаление дужки позвонка гарантирует, что в том же месте компрессия спинного мозга больше не разовьется, однако это не исключает повторного заболевания диска в другом (соседнем) межпозвонковом пространстве — такое нечасто, но встречается у собак с множественными дегенеративными изменениями в дисках.
Известны единичные случаи восстановления животных, прооперированных с 6 степенью неврологического дефицита, но в общей массе при этой стадии прогноз плохой.
Важную роль в восстановлении животных после операций играют методы физической реабилитации неврологических пациентов. Важно начинать реабилитацию в первые дни после проведения операции, потому что проще не допустить вторичных патологических изменений, чем потом исправлять их. Благодаря своевременной реабилитации Майкл пошёл через несколько недель, а мог гораздо позже или вообще не пойти…
Кроме того, при неуспешной или слишком поздно проведенной ламинэктомией, с помощью интенсивной физиотерапии возможно выработать так называемую спинальную (рефлекторную) ходьбу у безнадежно парализованной собаки. Кроме того, для безнадёжно парализованных реабилитация не лишняя даже без цели выработать спинальную ходьбу, а для поддержания хорошего качества жизни — чтобы нигде не болело, не тянуло, не мешалось.
После проведения ламинэктомии Майкл полностью восстановился — восстановил осознанный контроль над мочеиспусканием и дефекацией, глубокую болевую чувствительность и ходьбу на всех четырёх конечностях (не спинальную (рефлекторную) ходьбу, а свою, настоящую).
К сожалению, профилактировать развитие заболеваний межпозвонковых дисков с абсолютной надежностью невозможно.
В глобальном смысле, основным методом профилактики дегенеративных заболеваний межпозвонковых дисков является гигиена разведения —исключение из племенной работы собак, у которых наблюдалась данная патология и их ближайших родственников.
Для конкретной собаки, особенно если речь идет о хондродистрофической породе, основной и доступной профилактикой является поддержание хорошей физической формы (развитый мышечный корсет, отсутствие лишнего веса).
В заключении предлагаем Вам посмотреть видео-историю собаки Майкла от момента, когда его бросили парализованным в ветеринарной клинике, до дня, когда он обрёл новую семью и заново научился ходить!
Получился целый мини-фильм о лечении болезни межпозвонковых дисков, наглядно демонстрирующий возможности реабилитации и рассказывающий трогательную историю о спасении животного!
Курганская Наталия и Сенаторов Никита, Ветеринарный Центр «Зоостатус».
ограничение подвижности, и это не «а он у нас и так не бегает», а СТРОЖАЙШИЙ ПОКОЙ!
Не бегать. Не ходить. На прогулку перемещаться на руках/очень медленным шагом с поддержкой под грудь и под живот. 24 часа в сутки находиться в клетке, где нельзя совершить резкий разворот, нельзя встать на задние лапы и нельзя уйти с мягкой упругой подстилки. Только в случае ограничения подвижности эффективны препараты, направленные на снятие отека и воспаления, в противном случае — они даже вредны, так как убирают физиологический защитный механизм боли, который снижает желание собаки двигаться (если давать собаке эти препараты и не запирать ее в клетку, то препараты снимут боль, и во время активности она «добьет» свой межпозвонковый диск и спинной мозг).
Наши собаки едят корма супер-премиум класса Belcando!
От первого лица — рассказывает основатель фонда «Будем Жить!» Пушкарева Дарья.
Если собака встает на лапы вновь из полного или частичного паралича – это во многом заслуга самой собаки. Организм собаки или имеет, или не имеет потенциала к восстановлению, и зачастую можно с первого взгляда на спинальника сказать, есть ли шанс выработать у него спинальную походку. Но, конечно, бывают исключительные случаи, когда даже специалисты ставят крест на будущем животного, а оно вдруг проявляет недюжинные способности к восстановлению и огромную тягу к полноценной жизни.
Отталкиваюсь от своего опыта. Мы видели и ухаживали за собаками с различными заболеваниями опорно-двигательного аппарата, травмами позвоночника, инсультниками. Я интересовалась всеми случаями выхаживания таких собак в других семьях или приютах, о которых узнавала через других людей, чтобы создать свою собственную, хотя бы приблизительную статистику и сделать выводы.
Вывод первый – если у животного перелом позвоночника с разрывом спинного мозга или другая подобная тяжелая травма, требующая оперативного вмешательства, то оно должно быть незамедлительным. Если в первые сутки после случившегося собака не оказалась на операционном столе, то все последующие попытки некоторых врачей убедить в том, что «даже после месячного промедления можно что-то сделать, но шансы, сами понимаете, 50 на 50» — это выкачивание денег. Любой грамотный и честный специалист подтвердит – после травмы позвоночника на его сбор есть сутки. И даже тогда шансы не сто процентные, потому что и травмы случаются очень разные. А по прошествии недели, месяца, года – никакие операции не нужны, не мучайте питомцев наркозом и процедурами. Даже если в лапах есть чувствительность – это ни-че-го не значит! У всех наших спинальников есть чувствительность в лапах. От нее не зависит возможность собаки держать спину и нормально передвигаться.
Однако бывают такие случаи, когда собака может восстановиться частично или полностью. Например – после инсульта.
Счастливые истории полного восстановления из вегетативного состояния после обрушившегося на собаку инсульта я раньше наблюдала только на сайтах зарубежных центров реабилитации. По видео с этих сайтов и крупицам информации мы учились делать что-то сами. Но даже когда смотришь подряд десяток видео до и после, порой кажется, что все это сказки и такого не бывает – именно так мне думалось до нашей Вихрицы .
Вихра – русская псовая борзая, подошедшая по возрасту к черте ветеранов. У нее была в меру активная жизнь без серьезных нагрузок и хорошее здоровье, однако она всегда отличалась очень подвижной психикой. Если охарактеризовать одним словом – истеричка 🙂 Даже банальную прививку сделать ей представлялось огромной проблемой, потому что при виде шприца Вихрица всегда начинала орать, убегать, брыкаться и кусаться, а уж как выкручивалась, даже если ее четверо держали!
И вот однажды, без каких-либо на то предпосылок, у нее случился паралич гортани. Мы так и не узнали, что послужило первопричиной – паралич гортани напугал ее и спровоцировал инсульт или же Вихру охватил инсульт с последующим параличом гортани – нам этого доктора не разъяснили, да они и сами не поняли. Так или иначе, одновременно с параличом гортани у Вихры отказали задние лапы. Когда она приехала в клинику и собаку положили на кислород, шел отказ и передних лап. Выдали нам домой Вихру уже в полном параличе. Две первые недели я проводила всю терапию, прописываемую при инсультах, и этой схемой до Вихры я поднимала абсолютно всех собак. По моему опыту, если у пожилой собаки случается инсульт, она теряет возможность ориентации в пространстве и подвижности на сутки-двое, но затем начинает потихонечку возвращаться к жизни. Безусловно, остаются какие-то последствия – голова набок, частичная слепота – не без того. Но через неделю собака точно ходит, даже пусть и держится на лапах не твердо. Что до Вихрицы – прошло две недели, а мы видели только регресс. Если сначала она еще могла поднимать голову и есть, то через несколько дней она впала в полное вегетативное состояние, и я кормила и даже поила ее только из шприца. Взгляд потускнел, и Вихра была уже где-то в вечности, как всем тогда казалось. Врачи говорили, что она угасает, и шансов даже на продление жизни в параличе – никаких. И я уж было начала прощаться с ней.
Однако шло время, а Вихра продолжала жить. Она начала неуверенно поднимать голову и есть сама через несколько недель, и я была ужасно удивлена этим переменам. Безусловно, все, что необходимо делать для лежачих собак, делалось и для нее – противопролежневый матрас, регулярные переворачивания с боку на бок. Думаю, эти переворачивания очень сильно ее бесили, потому что Вихра, как мы помним, никаких манипуляций над собой не терпит. Во время переворачиваний она начинала попытки напрячь мышцы – и это шло ей на пользу.
Со временем она научилась держать голову. Все мышцы на ее теле полностью атрофировались. Были только кожа да кости без мышечной прослойки. Тем не менее, она начала пытаться шевелить передними лапами, сама. И тогда настало наше время как-то помогать ей в ее тяге к восстановлению.
Скажу сразу – никто из нас не верил в то, что она восстановится. Мы видели ее тонкие лапы без мышц и невозможно было уложить в голове, что они когда-то смогут поднять и удержать ее огромное тело (русская псовая борзая – собака крупного размера). Но ведь можно делать, не веря в успех ))) Главное – делать. Я начала с массажа. Основной задачей было восстановить сгибательно-разгибательную функцию, потому единственным упражнением являлось такое: берем лапу за пальчик и тянем на себя до тех пор, пока не почувствуем сопротивление. Если собака начинает оттягивать лапу обратно на себя – это отлично! Второе упражнение: берется лапа и начинается сгибание-разгибание во всех суставах – пясть, локти, плечо. И на задние лапы оба эти упражнения также распространяются.
У Вихры, с ее характером, был дополнительный стимул работать – она не хотела терпеть прикосновения и уж тем более упражнения, и отдергивала лапы с огромным энтузиазмом.
Параллельно лапам мы развивали мускулатуру шеи и гибкость, это было очень просто: нужно просто начинать что-то делать с ее задней частью – тогда Вихра обязательно выбешивалась, извивалась, пыталась дотянуться до меня, чтобы укусить, и тем самым тренировала себя сама.
Укреплять мышцы передних лап очень помогли жевательные долгоиграющие предметы – оленьи рога, кости и особенно – говяжьи хвосты. В первый раз их нам подарили, и я решила отдать Вихре один для ее удовольствия. Именно тогда я поняла, как нужно наращивать мышцу на ее передних лапах – ведь она пыталась удержать лакомство лапами, чтобы было удобно обгладывать, и мы получили пользу и наслаждение в одном флаконе.
Затем Вихра научилась переворачиваться через спину. На тот момент у нее уже хорошо чувствовались передние лапы, и она могла их вытягивать, сгибать, отдергивать; они отлично выглядели – то есть выглядели живыми.
Пришло время учить ее сидеть. Тут главную роль опять сыграла любовь к лакомствам – я перестала ставить миску перед ней, а заходила к ней с миской в руках и предлагала Вихре тянуться вверх. Так, потихоньку, Вихра начала ставить передние лапы на пол и практически садиться. Ела она тоже из этого полу-сидячего положения.
И даже тогда, когда она научилась сидеть и ползком перебираться через всю комнату, я не верила в то, что дальше будет лучше. Я думала – это все, на что мы могли надеяться, и это – огромное счастье и невероятное чудо.
Однако с учетом многочисленных моих «дразнилок» — когда я подходила к ней сзади и делала вид, что хочу перевернуть или расчесать хвост или тому подобное – Вихра запустила задние лапы тоже. Безусловно, если бы у нее в организме не шел процесс восстановления, никакие мои «дразнилки» не спровоцировали бы его. Но процесс потихоньку шел, и нашей задачей было поддерживать его и не дать остановиться.
Поначалу Вихра делала задними лапами пару небольших толчков, не разгибая их. Получался такой огромный заяц. Прыг-прыг – передышка в несколько минут. Затем снова прыг-прыг. Очень хорошо на этом этапе работали собаки-компаньоны, которые провоцировали ее двигаться: они выбегали вместе с ней на выгул, играли рядом с ней – а характер Вихры подразумевает большую склонность к играм. Она всегда была зажигалкой, мгновенно переключалась с нулевой скорости на сверхзвуковую, и ее тяга поиграть с другими заставляла активнее работать задними лапами.
Через полгода после инсульта и полного паралича Вихра встала не все четыре лапы и могла пересечь огромную территорию выгула с несколькими передышками, пешком. У нее тряслись все конечности, дыхание было тяжелым, и она подолгу собиралась с силами, лежа на сене, прежде, чем сделать очередной марш-бросок. Тут уже от нас не требовалось ничего дополнительного – только следить за тем, чтобы она не отморозила себе ничего, и за тем, чтобы нагрузка не оказалась слишком сильной, потому что риск повторного инсульта очень нас пугал (и пугает). Даже когда Вихра впервые влезла на высокий парапет, и я похвасталась этим мужу, он сказал, что пока рановато допускать ее до таких нагрузок. Таким образом, иногда нужно не педалировать процесс, а немного его приостановить. Все должно идти постепенно, хотя, безусловно, если достигнуты невероятные результаты, уже появился азарт и хочется видеть все больший и больший прогресс. Нужно уметь сдерживать себя, чтобы не навредить.
В случае Вихры мы не использовали совершенно никаких дополнительных средств реабилитации, хотя их арсенал у нас имеется в достатке: мячи, беговая дорожка, бассейн, аппараты для физиотерапии, квадро-инвалидная коляска. Все это есть. Но даже одна-единственная попытка поставить ее на коляску была настолько провальной, что мы поняли – это не ее вариант. На коляске Вихра начала биться в настоящей истерике, и мы поскорее сняли ее, так как подумали, что сейчас ее снова инсульт прихватит. Эта собака очень нервно относилась к абсолютно всем манипуляциям вокруг ее персоны, и подключить что-то особенное к ее восстановлению было невозможным.
Сегодня Вихра сделала первые попытки бегать. Ее спина распрямилась, лапы практически перестали дрожать. Она маневрирует, делает резкие повороты и, надеюсь, к лету действительно заново научится переключать скорости.
Совсем другая история была с Героем .
Герой – абсолютный спинальник в классическом понимании проблемы: прямо в середине его позвоночника, в спинном мозгу находится пуля. Его мочеиспускание и дефекация непроизвольные, а задние лапы – при рабочих передних – когда он к нам приехал, находились в гипертонусе: одна была скрючена и поджата под пузо, а вторая, напротив, как палка вытянута и не сгибалась. Ползал Герой исключительно на попе, не задействуя задние лапы вовсе. Имел огромные пролежни как следствие способа своего образа перемещения.
На Герое я испробовала практически весь набор упражнений, которые знала. Началось все, как обычно, с массажа – мы научились одну лапу сгибать, а вторую – разгибать. Я ставила Героя на три лапы (та, что была под брюхом, оказалась сильно атрофичной и вообще не участвовала по первости в активной жизни) и удерживала его, пока он пытался завалиться то в одну, то в другую сторону. Когда мы научились таким образом стоять, нужно было начать разрабатывать четвертую лапу, с которой возникли большие проблемы: она оказалась вдвое тоньше, чем полагалось, с усохшими пальчиками, давненько не касавшимися никакой поверхности.
Вот тогда началось упражнение на балансировочном снаряде-тарелке . Это надутая плоская резиновая тарелка с бугристой поверхностью. Пока Герой ел, я подставляла эту тарелку под его задние лапы, но, так как он хотел пользоваться только той лапой, которая не была атрофичной, мне приходилось эту более-менее чувствительную лапу брать в руку и отнимать от поверхности тарелки. Тогда Герой терял равновесие и от безысходности включал в работу атрофичную лапу. Мы довольно долго мучили его этим занятием – каждое кормление происходило на этой тарелке. Передние лапы на полу, одна задняя – у меня в руке, а вторая – на поверхности балансировочного снаряда.
Затем начали ходить. Ходить нужно было по максимально разнообразным ландшафтам, но таким, за которые удобно зацепиться – то есть кафель, линолеум и гладкие поверхности мы для начала исключили. Гуляли по песку, траве, щебню, доскам. И чем выше была трава, чем разнообразнее был ландшафт – тем лучше. Герой учился чувствовать лапами землю, ловить равновесие. Я гуляю его на поводке и всегда предлагаю преодолеть какое-то препятствие: если можно пройти прямо или перепрыгнуть через лежащие на земле доски, то мы выбирали второе.
Мы говорим о формировании спинальной походки. Это походка на рефлексах, она вся кривая и косая, но с задействованием всех лап собаки. Герой мог и тогда, и сейчас заваливаться вбок, падать на попу, но он шел, несмотря на эти трудности, и продолжает ходить до сих пор.
После того, как мы освоили «уличные» поверхности, подошло время работать над более сложными – в доме. К тому моменту чувствительность обеих задних лап Героя была настолько хороша, что он сам учился держать равновесие на кафеле и линолеуме. Получалось не сразу – для этого нужны хорошие мышцы – но в результате все удалось.
У Героя есть большой минус – он сильная бояка. Вот в любую клинику приезжаешь с гордостью, думая, что сейчас выйдет из машины спинальник, который заново научился ходить – а он в ответ скрючивается весь, глаза пучит, трясется, одна лапа снова под брюхом, другая – вновь как палка. А ведь в машину сажали пса, скакавшего к ней чуть ли не вприпрыжку. Потому для врачей в клинике я всегда записывала видео, чтобы поверили, что Герой умеет-таки ходить 🙂
Из важного: ему абсолютно не подошел способ развития спинальной походки при помощи двухколесной инвалидной коляски. Некоторые врачи рекомендуют это упражнение, некоторые – отговаривают, и я нахожусь на стороне мнения последних. Если собаку ставить на коляску, ее задние лапы поддерживаются в паху перекрестными стропами. Лапы при такой поддержке расслабляются и не хотят работать – зачем, если их и так «носят» колеса? Когда мы поставили Героя, экспериментально, на двухколеску, он просто стоял на ней – и ни с места. А когда начали принудительно водить, то задние его лапы попросту выключились из процесса. Их и так все устраивало на коляске, и не было стимула передвигать ими совсем. Так что коляску в качестве тренажера для формирования спинальной ходьбы я не рекомендую.
Что мы еще используем? Препарат «Прозерин». Это рецептурное лекарство, которое часто назначают при параличах и для восстановления нервной деятельности. На Вихрице я его не применяла! – она не давала себя уколоть. На Герое я использовала его в самом начале, когда нужно было убрать гипер-тонус задних лап, и препарат показал себя отлично. Также я использовала «Прозерин» в случае, когда у пса свело переднюю лапу (пальцы сжало в кулачок, это было защемление нерва) – через два дня все прошло. И аккуратно, курсами делаю инъекции Флер, за сохранение подвижности которой я борюсь каждый день. Тоже помогает.
Чего бы нам хотелось? – нам бы хотелось аква-беговой дрожки. Это очень дорогая вещь, она стоит как наш один корпус, 700 тысяч рублей. Но именно она всегда является главным и первостепенным, с чего за рубежом начинают процесс восстановления потерявшей подвижность собаки. Никогда простой бассейн или обычная беговая дорожка не заменят чудесных свойств аква. Не знаю, может быть, когда мы достроим наш четвертый корпус, будет смысл копить на это удовольствие?
PS Ссылки на интересные видео по реабилитации собак за рубежом:
Что мы еще используем? Препарат «Прозерин». Это рецептурное лекарство, которое часто назначают при параличах и для восстановления нервной деятельности. На Вихрице я его не применяла! – она не давала себя уколоть. На Герое я использовала его в самом начале, когда нужно было убрать гипер-тонус задних лап, и препарат показал себя отлично. Также я использовала «Прозерин» в случае, когда у пса свело переднюю лапу (пальцы сжало в кулачок, это было защемление нерва) – через два дня все прошло. И аккуратно, курсами делаю инъекции Флер, за сохранение подвижности которой я борюсь каждый день. Тоже помогает.
Давайте будем совместно делать уникальный материал еще лучше, и после его прочтения, просим Вас сделать репост в удобную для Вас соц. сеть.